- Мой лорд Абаддон, спиртное в Оке Ужаса заканчивается, народ начинает трезветь и некоторые уже спрашивают, где Император...
Итак, пока отложим сибирьпалатку. Все, что могла я сделала, ботинки до зарплаты, остальное будет ближе к делу.
Вчера нам не поменяли стс-ку потому что надо менять номера. Мерзкие гаишные бабы с синдромом вахтера. Новый видите ли закон. Хочу шоб короновирус выкосил кхуям всех, кто эти ебаные законы принимает. Вечером поехали в гараж снимать старый номер. Меня дико плющило, думали снимем номера и свалим спать.
В гаражах совсем темно и белый, чистый, пушистый снег. Мы играем в снежки, снег хреново лепится и рассыпается при броске миллиардами искорок на фоне чертановских высоток. Стайка демонов с отвертками отвинчивает номер. "Счастливый" - подмигнул мне бывший Севкин хозяин в момент подписания ДКП, словно тысячу лет назад это было. Счастливый питерский номер полетит в переплавку - специально отдам его гайцам в пылище и в грязище, в рожу им там кину и обчихаю своим короновирусом сверху, чтоб неповадно было его забирать. В Каспии дегустация бухлишка. Снимаю намордник, накатываю красного сухого, белого французского и мадеры за упокой питерских номеров, рассудив, что спирт природный антисептик и к черту маску. Пятница вечер, едем в Спар за сыром бри и как тогда в Питере, берем свежие ягоды, рикотту и леденцы на изомальте.
Мы летим по ночной Варшавке, мимо Тульской, мимо того больничного забора через который я лазила, по центру мимо баров, где сидят люди. Я знаю, что тем кто тусит в пятницу вечером в центре, на самом деле просто некуда идти. Мы говорим - просто рассказываем охуительные истории из жизни - и я упоминаю сей момент. Капитан показал мне, где он жил в детстве, в двух шагах от Кремля, через реку. Изомальтовая карамель в моих руках похожа на кремлевские звездочки, пахнет клубникой и яблоком. Мы гуляем по Чистым прудам, как когда-то в прошлой жизни и моя рука в белой пушистой варежке сжимает его руку в черной перчатке. Пьем кофе в первом Макдаке на Пушкинской, единственное место, где ватномарлевый намордник никого не удивляет. Мы летим по набережным, сквозь мосты и магистрали - домой. Именно такой я люблю Москву - сверкающим ночным мегаполисом, где мы несемся сквозь огни и говорим обо всем. Два года, как мы начали эпопею с Замком Иф.
Что характерно, плющить меня стало меньше. Но продинамить басик кажется все равно придется.
Вчера нам не поменяли стс-ку потому что надо менять номера. Мерзкие гаишные бабы с синдромом вахтера. Новый видите ли закон. Хочу шоб короновирус выкосил кхуям всех, кто эти ебаные законы принимает. Вечером поехали в гараж снимать старый номер. Меня дико плющило, думали снимем номера и свалим спать.
В гаражах совсем темно и белый, чистый, пушистый снег. Мы играем в снежки, снег хреново лепится и рассыпается при броске миллиардами искорок на фоне чертановских высоток. Стайка демонов с отвертками отвинчивает номер. "Счастливый" - подмигнул мне бывший Севкин хозяин в момент подписания ДКП, словно тысячу лет назад это было. Счастливый питерский номер полетит в переплавку - специально отдам его гайцам в пылище и в грязище, в рожу им там кину и обчихаю своим короновирусом сверху, чтоб неповадно было его забирать. В Каспии дегустация бухлишка. Снимаю намордник, накатываю красного сухого, белого французского и мадеры за упокой питерских номеров, рассудив, что спирт природный антисептик и к черту маску. Пятница вечер, едем в Спар за сыром бри и как тогда в Питере, берем свежие ягоды, рикотту и леденцы на изомальте.
Мы летим по ночной Варшавке, мимо Тульской, мимо того больничного забора через который я лазила, по центру мимо баров, где сидят люди. Я знаю, что тем кто тусит в пятницу вечером в центре, на самом деле просто некуда идти. Мы говорим - просто рассказываем охуительные истории из жизни - и я упоминаю сей момент. Капитан показал мне, где он жил в детстве, в двух шагах от Кремля, через реку. Изомальтовая карамель в моих руках похожа на кремлевские звездочки, пахнет клубникой и яблоком. Мы гуляем по Чистым прудам, как когда-то в прошлой жизни и моя рука в белой пушистой варежке сжимает его руку в черной перчатке. Пьем кофе в первом Макдаке на Пушкинской, единственное место, где ватномарлевый намордник никого не удивляет. Мы летим по набережным, сквозь мосты и магистрали - домой. Именно такой я люблю Москву - сверкающим ночным мегаполисом, где мы несемся сквозь огни и говорим обо всем. Два года, как мы начали эпопею с Замком Иф.
Что характерно, плющить меня стало меньше. Но продинамить басик кажется все равно придется.